Где искать поле Куликово?

Со школьной скамьи мы знаем о том, что Куликовская битва произошла на берегу Дона при впадении в него реки Непрядвы. Эти скупые географические ориентиры были указаны современниками тех событий 600 лет назад в летописях и сказаниях о Мамаевом побоище. Но, к сожалению, никаких других данных, позволяющих более точно локализовать поле сражения, они не приводили. Летописные слова «на усть Непрядвы» можно понимать очень широко – это и одна верста от устья, и десять. Не указали летописцы и тот берег Непрядвы, на котором произошло сражение, что добавляет новые трудности историкам.

Наиболее полным летописным документом, повествующем о Куликовской битве, является «Сказание о Мамаевом побоище», сохранившееся более чем в сотне списков. Именно здесь содержатся упоминания рек и урочищ, таких как Непрядва, Березуй или Кузьмина Гать, позволяющих определить (хотя бы примерно) расположение поля битвы. Но и эта дополнительная информация ничем нам не может помочь - упоминаемые в «Сказании» топонимы к настоящему времени полностью забыты, и историки указывают их местоположение весьма произвольно, в соответствии со своими версиями этого события.

Андрей Лызлов, русский историк XVII века, в своем сочинении «Скифийская история» кратко упомянул о Куликовской битве, приведя какие-то фантастические цифры о численности татарских (700 тысяч) и русских (300 тысяч) войск. Непрядву он вообще не упоминал, и место битвы обозначил слишком неопределенно - «за Доном рекою».

Василий Татищев в своей «Истории» никаких своих оценок этой битве не дал и не сделал анализа имеющихся исторических источников. Описывая события 1380 года, он полностью повторил «Сказание о Мамаевом побоище». Причем, пользовался он каким-то неизвестным списком этого произведения, который, как можно предполагать, до наших дней не дошел. Этот список в целом совпадает с известными списками и не меняет традиционного представления о Куликовской битве. Но, все же, имеются в этом списке некоторые дополнительные сведения, которые представляют для нас особый интерес. К ним мы еще вернемся.

Последующие русские историки – и Карамзин, и Соловьев - описывая эту битву, упоминали кратко устье Непрядвы, как основной ориентир поля сражения, избегая какой- либо иной конкретики. Объяснение подобной скупости в описании поля величайшей ратной славы русского народа самое простое – произошло оно слишком далеко от русских поселений, и со временем его точное местоположение забылось в народной памяти. Куликово поле было потеряно на несколько сотен лет.

В начале XIX века помещик Степан Дмитриевич Нечаев (1792-1860), бывший обер-прокурор Священного Синода и сенатор, а так же энтузиаст - краевед, как бы заново открыл утерянное поле битвы. Он имел родовое имение Полибино в южной части современного Куликова поля и активно приобретал у местных крестьян находки – оружие, нательные кресты и прочее. По поводу этих находок он писал следующее: «На небольшом пространстве, начиная от берегов Непрядвы и впадающей в нее речки Ситки, до истока вливающихся в Дон речек Смолки и Курцы, выпахивают наиболее древних оружий, бердышей, мечей, копий, стрел, также медных и серебряных крестов и складней. Прежде соха земледельца отрывала и кости человеческие. По словам старожилов, здесь также возвышались в разных местах небольшие над убиенными насыпи, которые, проседая по мере тления трупов, превращаются теперь в приметные углубления».

Кроме Нечаева, практически все помещики, имеющие владения или на Куликовом поле, или вблизи от него, собирали древние предметы, найденные крестьянами при распашке полей.

Все это убедило Нечаева в том, что знаменитая битва произошла именно в этих местах и он указал ее местоположение на правом берегу реки Непрядвы при ее впадении в Дон. В 1850 году стараниями Нечаева здесь был установлен чугунный обелиск, а позднее построена церковь. Таким образом, поле русской воинской славы получило свою точную локализацию и свое официальное признание.

С.Д.Нечаев

Отставной капитан флота Иван Федорович Афремов, живший в Туле, составил описание Куликова поля и нарисовал схему сражения. Его "Описание Куликова поля с реставрированным планом Куликовской битвы", в январе 1847 года получило благодарность Русского географического общества. Стоит заметить, что планы Куликовского сражения, составленные Афремовым, без каких-либо существенных изменений повторяются уже полторы сотни лет во всех школьных учебниках и исторических исследованиях. Книга Афремова вышла в свет в 1849 году в издательстве В. Готье (Москва) с цветным портретом Дмитрия Донского на обложке. Исследование Афремова получило благожелательные рецензии в прессе (газета "Московские ведомости", журнал "Отечественные записки"). В книге автор впервые высказал необходимость создания музея Куликовской битвы и охраны ее территории, включая Зеленую Дубраву.

Затем количество исследований по Куликовскому сражению многократно увеличилось.

По ироничному замечанию современного историка Виктора Шавырина, «книгами, посвященными Куликовской битве, можно выложить все поле, на котором она произошла», и, казалось бы, все описано и все выяснено. Но вокруг этого исторического события и по сей день бушуют научные страсти.

Многолетние и обширные археологические поиски в пределах предполагаемого места сражения, предпринятые в конце XX века для подтверждения официальной точки зрения, выявили лишь одно - на правом берегу Непрядвы никакого сражения не было. Находки XIX века, которым, как казалось, не будет числа, через сто лет неожиданно прекращаются. Так были ли они такими массовыми? Может быть, энтузиасты, стремясь доказать, что Куликовское сражение произошло именно в этих местах, несколько преувеличили их число?..

В 1997 году уже упоминавшийся В. Шавырин в статье “Неделимое поле”, опубликованной в журнале “Родина”, писал: «Археологические отряды нашли на Большом Куликовом поле сотни поселений, стоянок, могильников. Это тысячи и тысячи предметов. Не найдено лишь следов того главного события, которым прославилась эта местность».

Все, что удалось обнаружить от XIV века – это несколько наконечников копий и стрел, которые находятся в местном музее в Монастырщино. На обследованной территории не найдено ни одного массового захоронения. Если верить летописям, то там должно было быть похоронено несколько десятков тысяч русских ратников и столько же татар. И все они бесследно исчезли. Исчезли без остатка и тысячи наконечников стрел и другое оружие, потерянное на поле боя.

Пытаясь объяснить полное отсутствие захоронений, официальная наука привела какую-то неуклюжую версию: якобы, эти захоронения были, но черноземные почвы очень агрессивны к органике и растворяют в себе без остатка даже кости… А оружие было старательно подобрано сразу же после сражения.

Но эта версия не убедительна. В тех же черноземных почвах прекрасно сохраняются и более ранние захоронения – начиная с эпохи неолита – а это, по крайней мере, несколько тысяч лет до нашей эры. При всем старании невозможно полностью собрать все утерянное оружие. При любом археологическом поиске на местах былых сражений, как правило, находятся сотни подобных вещей.

Другие историки, желая отстоять традиционную версию, но вынужденные считаться с фактом отсутствия находок, сделали предположение о том, что в Куликовской битве с каждой стороны приняло участие не так уж и много воинов. На страницах отдельных научных трудов их количество сократили до тридцати тысяч. Это почти в двадцать раз меньше того числа, которое указано в летописях. Это была всего лишь небольшая военная стычка. Естественно, в этом случае ни о каких массовых находках оружия и захоронений не может идти и речи.

Таким образом, эпическую битву, украшающую нашу историю и подпитывающую национальную гордость, историки низводят до малозначительного столкновение небольших военных отрядов. А вину за абсурдное преувеличение перекладывают на безответственных летописцев, которые украшали свои летописания вымыслами, мало считаясь с фактами.

Другая часть исследователей, разочарованных отрицательными результатами археологических изысканий, стала склоняться к мнению, что Куликовская битва произошла в другом месте. Было выдвинуто несколько версий относительно того, где эта битва могла произойти. Так, например, Кирилл Флоренский и Владимир Кучкин это место определили на левом берегу Непрядвы. Новгородский профессор Сергей Николаевич Азбелев место сражения перенес к истокам Непрядвы (в 40 км на запад от устья). Его главный довод состоит в том, что в словаре Срезневского слово устье обозначает исток реки.

Фоменко и Носовский эту битву переместили под стены Москвы. Но эта версия настолько курьезна, что особо останавливаться на ней не стоит. Хотя и написана она известными в научном мире людьми.

Интересные изыскания провел краевед Николай Скуратов и нашел большое количество захоронений и большое количество фрагментов железного оружия в 70 км на юг от Непрядвы, при впадении в Дон реки Красивой Мечи. На основании совпадения топографии местности и этих находок он сделал предположение о том, что Куликовская битва произошла недалеко от устья Красивой Мечи на реке Перехвалке, и горячо борется с равнодушными чиновниками за признание своей версии.

Находки, сделанные Скуратовым и его единомышленниками, впечатляют, и его версия вполне правдоподобна. Но смущает несовпадение в названиях рек. Как считает Скуратов, шестьсот лет назад река Перехвалка называлась Непрядвой. Потом русское население покинуло эти места и ушло на север, осев на реке Березовой, которую переименовали в Непрядву.

На мой взгляд, слишком много вольных допущений в этом предположении о переименовании гидронимов. Маловероятно и другое предположение Скуратова – о том, что после Батыева нашествия славянское население еще лет двести жило далеко на юге (на реке Красивой Мече) в Диком поле, как тогда назывались южные степи. Эти степи безраздельно принадлежали кочевникам и, если, там и жили славяне, то они, скорее всего, были уничтожены в первые годы татаро-монгольского владычества. Поэтому переселяться на север было некому, и некому было менять названия рек.

Еще одно место сражения обнаружилось значительно дальше на юг – при впадении реки Богучарки в Дон (около 400 км от устья Непрядвы). Многочисленные находки средневекового оружия определенно указывают на то, что здесь некогда произошло крупное сражение. Местные энтузиасты-краеведы хотя и уверены, что они нашли именно Куликово поле, в отличие от Скуратова не столь напористо борются за свою версию.

Надо заметить, что все эти поиски похвальны, поскольку свидетельствуют о растущем интересе к отечественной истории. Похвален и энтузиазм историков и любителей и их бескорыстное стремление разгадать загадки истории. Плохо лишь то, что этот поиск сопровождается все возрастающим сомнением в достоверности летописных известий. Если быть более точным, то это даже не сомнение, а полное отсутствие доверия к словам летописей. Исследователи так увлекаются своими идеями, что все летописные факты, противоречащие этим идеям, без всякого смущения относят в разряд ошибок летописцев и исторических заблуждений. Тем самым формируется предвзятое представление о составителях отеческих хроник как о людях малосведущих или, даже, невежественных. Это почти по Пушкину: мы ленивы и нелюбопытны.

Сомневаться всегда полезно, но вот полностью отрицать правдивость отеческих хроник вряд ли оправданно. И тому можно привести много примеров.

Попробуем предположить, что в летописных источниках нет существенных ошибок и каждому летописному слову можно доверять. Поможет ли такое допущение более точно определить место Куликовской битвы?..

Именно с полного доверия к древнему тексту мы и начнем наш исторический поиск и постараемся внимательно отнестись к каждому летописному слову и извлечь из него как можно больше нужной для нас информации.

***

Начнем наш поиск с попытки определить тот путь, которым двигалось русское войско к месту сражения.

В летописях и сказаниях нет ни слова о том, по какому берегу Дона князь Дмитрий Иванович вел свои войска. Но после того, как помещик Степан Нечаев открыл Куликово поле на правой стороне Дона (и на правой стороне Непрядвы), и его версия была признана историками, то для согласования летописных известий требовалось, чтобы русские войска шли по левому берегу Дона. Иначе ставилась бы под сомнение летописная запись о переправе через Дон. Исследование отставного капитана флота Ивана Афремова закрепило именно этот вариант. Он все топонимы, упоминаемые летописями при описании Куликова сражения, -Гусин брод, Кузьмина Гать , Березуй - указал в тех местах, которые соответствовали именно левобережному варианту движения русских войск. И он был первым, кто составил схему движения русских войск от Коломны до устья Лопасни, и далее до устья Непрядвы по левому берегу Дона. Эта схема в научном мире была принята единодушно.

Но соответствует ли этот маршрут реальному маршруту движения русских войск?

Чтобы ответить на этот вопрос, вначале уточним, откуда Мамай выступил в поход? «Сказание о Мамаевом побоище» об этом говорит предельно ясно:

Мамай прелезе великую реку Волгу со всеми силами своими, и совокупи многи орды с собою, и глагола им яко: «Обогатеете руским златом». Поиде на Русь, сердитуя яко лев, пыхая, яко неутолимая ехидна. Доиде же до усть реки Воронежа и распусти облаву свою, заповеда улусом своим всем яко: «Да ци един вас пашет хлеба, будите на Рускую землю готовы на хлебы»

Татарское войско двинулось на Русь с берегов Волги. Каким путем оно могло выйти к русским княжествам?

Чтобы читатель имел представление о возможных путях движения татар, приведу выдержку из книги Вильяма Васильевича Похлебкина «ТАТАРЫ И РУСЬ. 360 лет отношений Руси с татарскими государствами в 1238-1598 гг.»

(В.В.Похлебкин более известен как автор кулинарных книг и исследователь винокурения на Руси. Но он был еще и известным историком)

Автор описывает две сакмы (дороги), которыми татары ходили на русские княжества и которые получили названия Батыевы сакмы:

Первая сакма:

Начиналась переправой в районе Царицына через Волгу, пересекала Переволоку и направлялась прямо к месту сближения Дона с Волгой, где находилась переправа на правый берег Дона*.

* (Идти по левому берегу Дона было неудобно и трудно, т.к. там движение прерывали впадающие в Дон притоки: Иловля, Медведица, Хопер и ряд мелких [Прим. Похлебкина В.В.]).

Затем путь шел вдоль правого берега Дона на север до брода у станицы Казанской (выше по течению, чем станица Вешенская) и надо было вновь перейти на левый берег, т.к. отсюда правый берег становился неудобным. Вдоль левого берега Дона в направлении к его верховьям дорога шла до городища Казар, т.е. до того места, где ныне находится г.Воронеж. Далее после переправы через р.Воронеж, дорога шла в северном направлении в Рязань, а из Рязани - в Коломну, к границам Московского княжества.

Вторая сакма:

Начиналась переправой через Волгу у так называемого Самарского перевоза (в районе Жигулей), затем сразу резко сворачивала от течения Волги прямо на запад, проходя последовательно южнее Пензы и приводя в междуречье рек Мокши и Прони.

Отсюда, минуя Рязань и следуя в северо-западном направлении, можно было попасть в район Мурома, а оттуда во Владимир, далее путь разветвлялся и шел либо прямо на Москву, либо на Ростов и затем в Ярославль.

Были и другие пути движения на Москву, но они более использовались позднее.

Крымские набеги совершались вдоль течения р.Оскола, Тима, Сосны и выходили к Оке в районе Алексина, а оттуда движение шло к Серпухову и Москве.

Казанские походы использовали либо 2-ю сакму, ее последний отрезок от Мокши до Мурома, либо движение через марийские земли и по Волге до Нижнего Новгорода.

Таким образом, татары, перебравшись на правый берег Волги, могли пойти на Русь двумя дорогами- первой и второй Батыевыми сакмами. Поскольку они вышли к устью Воронежа и стали кочевать у этой реки, можно сделать вывод, что они избрали первую сакму. Но с Воронежа они могли перейти на вторую сакму, или же перейти бродами на правый берег Дона и пойти так называемым Муравским шляхом, который проходил по водоразделу Дона и Днепра. Именно этим путем им было удобней выйти к границам Московского княжества. Так что русским воеводам было над чем подумать: где пойдут татары и где удобней их встретить?

Юрий Звягин в своей замечательной по насыщенности информацией книге «Загадки поля Куликова» доказывает, что русские войска двинулись по правому берегу Дона. И с этим можно согласиться.

Еще летом в июле (или в начале августа) князь Дмитрий Иванович получил известия о намерении Мамая идти на Русь:

Тогда прииде весть на Москву к великому князю Дмитрею Ивановичу, яко князь Мамай Воложьскыа Орды… стоит на Вороноже, кочюя во мнозе силе, и хощет на тебе ити ратью

Дмитрий Иванович стал спешно собирать войска, назначив сбор в Коломне. Когда войска собрались, он не двинулся на юг за Оку (видимо, за исключением передового разведывательного полка), а повел рать на запад и переправился за Оку лишь около устья Лопасни (70 км от Коломны). Этот странный маневр, задержавший русские войска на несколько суток, дает право сделать следующее предположение: первоначально намечалось двинуться на юг именно из Коломны, но потом поступили какие-то новые сведения о татарах, и русские воеводы решили двинуться другой дорогой, направившись к Муравскому шляху. Отсюда русская стража была послана на реку Тихую Сосну (правый приток Дона) для наблюдения за противником. Видимо, русские воеводы ожидали, что татары изберут для движения именно Муравский шлях.

Через несколько дней похода русские войска вышли к Березую:

Месяца сентября 1 пришел великий князь Дмитрий Иоаннович на место, называемое Береза, за двадцать и три поприща до Дону...

Историки спорят о местоположении Березуя, помещая его то на правой, то на левой стороне Дона. Но, скорее всего, Березуй располагался на правой стороне. Именно в Березуе к русским войскам присоединились дружины князей Андрея Ольгердовича Полоцкого и его брата Дмитрия Ольгердовича Брянского. О том, что встреча состоялась на правом берегу Дона, можно судить по следующей фразе из «Сказания»:

И приспеша борзо на Донъ, и наехаша великого князя Дмитреа Ивановичи Московьскаго еще объ сю страну Дону, на месте рекомое Березуй и ту съвокупишяся

Если учесть, что отряды Ольгердовичей шли с запада, то слова еще об сю страну Дона можно понимать только в том смысле, что русские войска шли западнее Дона, т.е. по его правой стороне.

Но в Березуе Дмитрию Ивановичу еще не поступили точные сведения о движении татар, поэтому он или стоял на одном месте, или же продвигался вперед крайне медленно и осторожно:

И подвигнулся с того места великий князь к Дону, тихо шел, вести перенимая.

Двадцать три версты до Дона можно было преодолеть за один переход, но русские войска вышли к Дону только через четыре дня. Это говорит о том, что воеводы намеренно медлили, ожидая, какую дорогу выберут татары – или Муравский шлях, или первую Батыеву сакму.

Становится понятным, почему русские войска двинулись к Дону – отсутствие точных сведений о нахождении татарского войска вынудило воевод держать под контролем одновременно и Муравский шлях, и первую Батыеву сакму. Поэтому они заняли срединное положение между предполагаемыми маршрутами движения татар.

Здесь у Дона наконец-то были получены точные сведения о маршруте татар и расстоянии до них:

Приспе же в пятый день месяца сентября… приидоша на Дон и сташа на Дону. В те же поры приидоша отъезжие стражи великого князя Петр Горский, Карп Алексин и приведоша язык нарочит от сановных царевых. Тот же язык поведает, яко уже царь на Кузьмине гати. «Не спешит бо того ради: ожидает Ольгерда Литовского и Ольга Рязанского… По трех же днех имат царь быти на Дону»

Хотя летописец и не указал, с какой стороны Дона находится Кузьмина гать, но можно предположить, что она находилась слева от Дона, притом, на значительном удалении от него. Об этом можно судить по словам языка о том, что татарское войско через три дня подойдет к Дону. Поскольку татары шли от Волги, то становится понятным, что они избрали первую Батыеву сакму. Русские воеводы после совещания решили перейти Дон и встретить татар на пути их движения – на левом берегу Дона. В эту же ночь началась спешная переправа русских войск на усть Непрядвы – т.е. около устья Непрядвы.

Но в некоторых списках «Сказания» события излагаются несколько иначе. Именно в Березуе 5 сентября Дмитрий Иванович получает известие о маршруте движения татар и расстоянии до них:

Великий же князь быв на месте реченном Березе, приспе же день четверток, сентября в 5 день… иже приехаша два от сторожеи Петр Горский да Карп Олексин, и приведоша язык нарочит, яко от велмож тех царевых. Язык же той поведа великому князю яко: «Уже царь на Козмине гати, неспешно бо идет, ожидает Олгорда Литовскаго и Олга Рязанскаго… а в три дни имать быти на Дону»

Это изложение событий вызывает большее доверие. Русские войска несколько дней стояли в Березуе, ожидая известий о татарах, и когда они пришли, спешно поднялись и двинулись к Дону. Пришли туда 7 сентября и здесь получили новое известие:

Семен же Мелик поведа великому князю яко: «Уже царь бредет на Гусине броду, уже одна нощь между их полки и нашими, утре бо царь рано будет на Непрядву реку (Сказание о Мамаевом побоище», осн. ред.)

Известие о близости татар и заставило воевод принять решение срочно переправляться на левый берег Дона. Времени уже не оставалось, поэтому переправа началась, как можно предположить, вечером и продолжалась всю ночь.

Если следовать первой версии, то получается некоторая нестыковка в числах: известие о татарах получено 5 сентября на берегу Дона, но лишь 7 сентября в ночь началась переправа. В этом случае задержка в два дня не находит логического объяснения.

Переправившись за Дон около устья Непрядвы – видимо, выше ее впадения - русские войска сразу же стали готовиться к бою, поскольку татарский стан располагался, как следует из «Сказания», всего в нескольких верстах от русского. Утром началось знаменитое сражение.

Я уже упоминал книгу Ю.Звягина «Загадки поля Куликова». Так вот, Звягин считает, что русские войска переправлялись не через Дон, а через Непрядву на ее правый берег. Но, считать так, значит сомневаться почти во всех известиях, которые приводятся в источниках по Куликовскому сражению. Выходит, что и в «Сказании о Мамаевом побоище», и в летописных известиях одни сплошные ошибки. Переправа за Дон несомненно была – об этом свидетельствует литературный рассказ о битве – «Задонщина». Современникам тех событий долго помнилась именно переправа за Дон в татарские земли, поэтому и произведение назвали «Задонщина». Со времен Батыя это был первый успешный поход русских в земли врага.

Но, вернемся к битве.

Русские войска не имели ни времени, ни возможности уйти далеко от места переправы, поэтому место сражение нужно искать в пределах нескольких километров от устья Непрядвы на левом берегу Дона.

Как могли располагаться русские полки на поле сражения? Наиболее вероятным видится следующее расположение: полк правой руки разместился около впадения в Дон реки Таболы (или несколько выше устья Таболы), полк левой руки занял позицию у верховьев реки Грязновки. Большой полк стал в центре поля. Таким образом, правый фланг русских войск уперся в берег Дона, а фронт вытянулся по линии север-юг. Запасной полк стал у Дона, где-то близко от устья Непрядвы. Поскольку Дон от места слияния с Непрядвой течет почти на восток, то запасной полк, как можно судить, стоял тылом на юг.

Татищев в свой рассказ о Куликовской битве включил два коротких фрагмента, которых нет в известных списках «Сказания». На первый взгляд, они грубо противоречат друг другу и очень мешают всем историкам составить правильные схемы размещения русских войск. Видимо поэтому их стараются не замечать, трактуя как ошибки переписчиков. Но на эти фразы стоит обратить пристальное внимание.

Первая фраза звучит так:

И около часа седьмого сошлись вместе крепко всеми силами и долгое время бились. Русским же тяжко было, так как солнце было в лицо и ветер

Поскольку в то время часы отсчитывали от восхода солнца, то седьмой час – это время близкое к полудню. Чтобы быть максимально точным в этом вопросе, я воспользовался астрономическими программами и получил следующие результаты для широты, на которой находится устье Непрядвы:

восход солнца в день битвы состоялся в 6 часов 17 минут;

заход – в 18 часов 21 минуту;

кульминация (т.е. время, когда солнце стоит максимально высоко и которое принято считать полднем) – 12 часов 20 минут;

продолжительность светлого времени суток – 12 часов 4 минуты.

Следовательно, седьмой час дня начался в 12 часов 17 минут (т.е почти в полдень) и закончился в 13 часов 17 минут.

Если считать, что русские войска стояли на правом берегу Непрядвы, повернувшись лицом на юг (традиционная схема битвы), то такое построение хорошо согласуется с этой фразой – солнце в полдень светило русским в лицо. Но вот далее у Татищева следует еще одна фраза:

Было же уже девять часов… И когда ветер потянул русским с тыла, и солнце позади стало, а татарам в очи, начали татары на месте топтаться

Получается какая-то несогласованность – в обед солнце светит русским в глаза, а два часа спустя оно уже оказывается за спинами русского войска.

Угловая скорость движения солнца 15 градусов в час. Следовательно, за два часа оно переместилось всего на 30 градусов и… стало у русских за спиной?

Надо сказать, что в различных списках «Сказания» указывается различное время начала битвы – или в три часа дня, или в шесть. Но время окончания битвы совпадает – это около 8 - 9 часов. Следовательно, битва продолжалась от 3 до 6 часов. Примем для расчетов продолжительность сражения в 6 часов – три часа до обеда и три часа после обеда.

Если русские войска стояли фронтом на юг, то им во время всего боя солнце должно было постоянно светить в лицо - вначале боя оно было на 45 градусов левее, а в конце боя на 45 градусов правее направления на юг. Так как оно могло оказаться за спинами русского войска?

Перемещение солнца за спины русского войска возможно лишь в одном случае, если русские полки были повернуты лицом на восток: до обеда солнце было впереди и справа, после обеда – позади и справа.

Еще раз упомяну о том, что этих фраз, которые привел Татищев, нет в сохранившихся списках «Сказания о Мамаевом побоище». Как уже говорилось, он при написании своей «Истории» имел на руках какой-то особый список, который, как и весь архив историка, погиб при московском пожаре 1812 года. Список этот сохранился лишь в пересказе Татищева.

Надо сказать и о следующей проблеме, связанной с так называемыми «Татищевскими известиями» — информацией различного объёма (от одного-двух добавленных слов до значительных по объёму годовых статей, пространных речей князей и бояр), которая не обнаруживается в известных нам летописях. В ряде случаев, цитируя эти известия, Татищев ссылается на летописи, надёжно не идентифицируемые («Ростовская», «Голицынская», «Раскольничья», «Летопись Симона епископа»). Как полагают ученые, именно эти летописи и погибли при нашествии французов. Но другие сомневаются в том, что такие летописи вообще существовали, и обвиняют Татищева в исторических вымыслах. Но, в нашем случае, когда описывается положение солнца относительно русских войск, можно быть твердо уверенным, что эти фразы он привел из утерянных древних письменных источников. Был ли ему резон тратить время и сочинять подобные мелочи? Поэтому стоит к этим замечаниям историка проявить особое внимание.

Теперь о засадном полке.

«Сказание» говорит о том, что этот полк был помещен на берегу Дона, на правом фланге русских войск, позади полка правой руки. Но на традиционных схемах битвы его упорно перемещают на левый фланг, ближе к берегу Дона. Видимо, считают, что летописец перепутал правую и левую сторону.

Есть схемы, на которых засадной полк помещен на правом фланге русских войск. Но размещается он не на берегу Дона, а на берегу Непрядвы. Видимо, предполагается, что летописец на этот раз перепутал реки. Но самые неудобные вопросы, связанные с размещением этого полка, вызывает следующая фраза в «Сказании», общая для всех сохранившихся списков:

Приспе же час осмый, абие дух южны потягнув съзади нам. Возопи же Волынец гласом великим: «Братия моя и друзи, дерзайте! Сила бо святого духа помагает нам!»

Поясню эту фразу. Около двух –трех часов дня подул южный ветер в спину воинов засадного полка, и это было воспринято воеводой Волынцем как знак к атаке и он повел своих воинов на врага.

Но русские полки, если следовать традиционным схемам, стояли лицом на юг. Почти так же стоял и засадной полк, но несколько дальше от передовых линий. И в спину им мог дуть только северный ветер.

Если согласиться с этой фразой, то получается нелепость – засадной полк стоял спиной к полю битвы! Поэтому историки, споткнувшись об эту фразу, вновь признают это место в «Сказании» испорченным, или же художественным вымыслом, на который не стоит обращать внимание.

Теперь взглянем на предложенную схему размещения войск. Засадной полк стоит спиной к Дону, т.е. спиной к югу. Только при таком положении засадного полка эта фраза из «Сказания» может иметь смысл.

Если все эти рассуждения верны, то Куликовское поле сражения следует искать на левом берегу Дона, от устья Непрядвы до устья Таболы (левый приток Дона). Ниже помещен фрагмент карты этого участка. Здесь мы обнаруживаем две возвышенности (с отметкой 215.7 и 202.8 м), расстояние между которыми около 3-4 км. Как можно предположить, на первой возвышенности (215.7 м) находился большой полк русских войск. На второй возвышенности могла размещаться ставка Мамая. Понижение между возвышенностями довольно значительно - от 30 до 60 м. Похоже, что именно в этом понижении и сошлись русские и татарские войска. В "Сказании" (Киприановская редакция) есть следующее описание битвы:

И бе уже шестый час дни. Сходящимся им на усть Непрядвы реки, и се внезаапу сила великаа татарьскаа борзо с шоломяни грядуще, и ту пакы не поступающе, сташа, ибо несть места, где им разступитися. И тако сташа, копиа подкладше, стена у стены, кождо их на плещу предних своих имуще, преднии краче, а заднии должае. А князь велики такоже с великою своею силою русскою з другаго шоломяни поиде противу им.

Шеломянем здесь названы холмы. Следовательно, войска сошлись в низине между холмами, где испытывали сильную тесноту. На правой стороне Дона, там, где традиционно помещают поле сражения, таких близко расположенных друг к другу холмов нет.

Почти так же описывает начало битвы и Татищев:

И был уже час шестой, около самого полдня, и внезапно сила великая татарская спешно с холма пришла, и тут, не двигаясь далее, стали, ибо не было места, где им расступиться; и так стали, копья выставили, стена у стены, каждый их на плечи передних своих опирал, передние покороче, а задние подлиннее. А князь великий также с великою своею силою русскою с другого холма пошел против них.

В той же Киприановской редакции "Сказания" есть еще одно краткое описание поля битвы, на которое стоит обратить внимание:

И изполчишася христианьстии полци вси. И возложиша на себе доспехы и сташа на поле Куликове, на усть Непрядвы реки. Бе же то поле велико и чисто и отлог велик имеа на усть реки Непрядвы.

Как можно понять из текста, отлог велик - это значительное, но плавное понижение рельефа в сторону устья Непрядвы. Такое плавное понижение имеется на левом берегу Дона: от возвышенности с отметкой 215.7 м идет плавный спуск на запад в сторону устья Непрядвы, и на юг в сторону Дона. Этот спуск длиной около 3-4 км, понижение рельефа около 60-70 м.

Подобных близко расположенных возвышенностей на правой стороне Дона нет. Нет там и пологого длинного спуска в сторону течения рек Непрядвы и Дона.

О том, что битва произошла на левом берегу Дона, можно судить по следующей фразе, которая описывает возвращение войск после сражения:

И переправились через Дон реку, тут отпустил князь великий князя Дмитрия Ольгердовича и всех князей литовских с любовию многою и дарами, сколько было имеемых с собою, все раздал. А сам князь великий со всеми русскими князями пошел по Рязанской земле (Татищев).

Обратим внимание, что Дмитрий Ольгердович и все князья литовские переправились через Дон и только потом пошли в свои земли (на запад). Если следовать официальной версии, то получается противоречие. Сражение произошло на правой (западной) стороне Дона, после победы войска переправились на левый берег и здесь распрощались. Московские рати двинулись на север, а литовские князья с Дмитрием Ольгердовичем пошли в свою землю… Но куда - на восток, или, все же, на запад? Конечно, они пошли на запад! Но, если это так, то они вновь должны были переправляться на правый берег. Бессмысленная двойная переправа. Если учесть, что войска перед битвой уже переправлялись на противоположенный берег Дона, то получится вообще какой-то абсурд!

Замечание о том, что русские войска после битвы переправились на другой берег Дона, есть в некоторых редакциях «Сказания», но не во всех. Но о том, что после переправы Дмитрий Ольгердович пошел в свою землю, упоминает лишь Татищев. Видимо, при описании Куликовского сражения он пользовался каким-то ранним списком, в котором было много интересных подробностей, утраченных при позднейшей переписке.

Эта же фраза о переправе через Дон помогает уточнить, какую сторону реки современник тех событий называл татарской.

Татарская – левобережье Дона. На правом же берегу располагалась Рязанская земля. Хотя, традиционно историки помещают Рязанскую землю именно на левобережье Дона. Но, видимо, это одно из ставших уже привычным заблуждений современных историков.

Современная карта левобережья Дона напротив устья Непрядвы

 

Схема Куликовского сражения. Прорисована на карте Шуберта

 

Владимир Куковенко, г. Можайск