Дети войны - нас опять обманули.

Пишу не столько о себе, сколько в защиту всех обездоленных детей войны.

В конце 2019 года Мосгордума приняла закон о детях войны. Но не для всех детей войны будет надбавка. Если ты ветеран или инвалид, то ее не получишь, т.к.согласно закону может применяться только одна льгота. То есть одни люди являются детьми войны, а другие, родившиеся в это же время - нет. Это несправедливо, ведь дети войны в основном инвалиды, пережившие голод, лишения и бомбежки. И так по всей стране, а не только в Москве. Не во всех регионах приняты местные законы о детях войны. Нужно было бы принять по всей России, но этого нет  Но и здесь чиновники пытаются сэкономить на обездоленных детях войны, чтобы откусить от бюджетного пирога еще больший кусок. Но Бог то есть, он все видит. Поскольку лечение платное, эта надбавка была бы всем кстати.

Может быть, еще что-то изменится, хотя вряд ли. Нам не привыкать. У нас уже и так отбирают все, что могут.

Расскажу немного о себе, как жили в войну и после нее. Родилась я в начале войны на Украине в Днепропетровской области.Мой отец, физик, воевал.Немцы у нас лютовали, в основном СС. Женщин угоняли в Германию на работы, а детей отбирали или расстреливали.Это касалось всех, вне зависимости от национальности. Мама со мной попала на сборный пункт, но кто-то открыл окна, и люди стали выпрыгивать.Мне было около года, меня уронили на землю, Мама была ранена, но сумела убежать под пулями со мной. У меня до сих пор след от пули в ноге. Я не ходила, а ползала - травма позвоночника. Затем почти до пяти лет на костылях. До сих пор позвоночник болит. Так мы прожили в подвалах почти все три года оккупации.После войны отца репрессировали, сидел 9 лет в Воркуте.

В 1947 году, в результате неурожая, был страшный голод. Как жену врага народа, маму-учительницу не брали никуда на работу.Голод был такой, что мы поели все, что двигалось- голубей, птиц, траву, затем стали есть землю.У мамы был туберкулез в открытой форме.Мы с братом лежали опухшие - водянка от голода. До этого за всю неделю съели только одну сырую свеклу. И вдруг мама приносит булку белого хлеба и фигурный шоколад. Это была американская помощь по ленд-лизу, т.е. продукты питания из США, за которые наша страна платила золотом. Мы кое-как выжили.

Отец сидел в тюрьме в Воркуте, и просил маму приехать в Воркуту с детьми,чтобы его вывели за зону. Мы жили в Воркуте в дощатых бараках, постель примерзала к стенам.      Сталин умер, отца реабилитировали. Морозы в 40 градусов, снега под 2 метра. Телогрейки, ватные штаны, валенки и портянки - в этом ходили в школу.Есть было нечего - кроме хлеба и рыбы- ни овощей, ни молока,ни тем более фруктов.

После окончания школы я работала и училась в Горном институте, горный инженер - экономист. Вышла в 18 лет замуж. С шахтерами спускалась под землю как инженер по организации труда на горных работах, была диспетчером комбината "Воркутауголь", работала в ночные смены, контролировала 14 шахт. Таким образом, прожила на Севере в снегах и льдах 26 лет, проработала 20 лет, Ветеран труда, инвалид 2-й группы. С 1979 года живу в Москве. Мужу 86 лет, также горный инженер, и не может иметь льгот "дети войны".Мы вместе прожили почти 60 лет. У меня две дочери - 57 лет и 50 лет, трое внуков и один правнук во втором классе(хочет быть врачом, лечить бабушку). Так что на них только и надежда. А у кого нет детей, на кого им надеяться?

Конечно, здоровья нет-  одни болячки, держусь на одном энтузиазме.А лечения в поликлинике не выпросишь, того нет, другого нет. Но все же я надеюсь, что люди очнутся и страна возродится.  

Голубцова Наталья Михайловна.