О государственной системе информационной безопасности при переходе к новому технологическому укладу (6-й техноуклад, Индустрия 4.0). Часть 2.

С просторов инета:

«- А вы знаете, коллега, что есть факты, доказывающие существование на территории современной России в недавнем прошлом высокоразвитой цивилизации, в технологическом плане намного превосходящей нас по уровню развития?
- Это вы про СССР?»

 

               Россия при остром недостатке ресурсов и времени, тем не менее, может занять высокодоходные и неотъемлемые высокотехнологичные ниши в рамках перехода мировой экономики в ближайшие 2-3 года к новому 6-му технологическому укладу, обеспечив при этом и тем самым надлежащий уровень безопасности в условиях внешнего и внутреннего агрессивного воздействия. Необходимы недорогие, нетривиальные, точечные и системные решения административного, финансового и нормативно-правового характера. Кратко:

 

2.1.        Советский Союз достиг технологической независимости в результате индустриализации уже к началу 1940-х (в рамках 3-его техноуклада), сохранил её при эвакуации промышленности во время Великой Отечественной войны и развил после войны с уже новым на то время 4-м технологическим укладом: включая атомный и ракетный проекты, а также компьютерные решения 1950-60-х, в значительной степени обусловленные необходимостью серьёзных расчетов и управления в рамках этих проектов. Причем в 1960-е уровень информационных/ компьютерных/ телекоммуникационных технологий в Советском Союзе в среднем вполне соответствовал американским и даже превосходил по некоторым направлениям. С нестандартными идеями и оригинальными решениями проблем точно не было.

               Первые в мире распределенные вычислительные системы и рабочие станции для инженерных расчетов, уникальная до сих пор всесоюзная сеть/система анализа и управления экономикой ОГАС (Общегосударственная автоматизированная система учёта и обработки информации) и др. Необходимость современного аналога ОГАС на новом технологическом уровне с обеспечением эффективности и безопасности экономики России - предмет отдельного обсуждения. Фактически уже в 1970-е в СССР можно было приступить к использованию технологий, в значительной степени соответствующих B2B и B2G 1990-х и даже более поздней виртуализации, что определило бы советское лидерство в рамках наступавшего в конце 1970-х-- 1980-е перехода к информационному 5-му техноукладу (Индустрия 3.0).

               Однако уже начавшийся в конце 1960-х - 70-е процесс монетизации власти позволил чинушам максимально заблокировать прорывные проекты, вместо которых советским инженерам, конструкторам навязали бездумное копирование западных технологий, включая IBM 360/370 – ЕС ЭВМ и DEC PDP-11/VAX – СМ/Электроника (автор, работая в Дармштадском техническом университете, ещё застал очень достойные DEC MicroVAX II, скопировать которые в СССР уже не успели). И когда в 1970-е начался серийный выпуск суперкомпьютеров Cray и внедрение, особенно с 1980-х, других инноваций, СССР не смог им ничего серьёзного в серийном производстве противопоставить, затем произошел обоснованный провал с массовым производством персоналок и пр. и т.д.

               Тем не менее, технологическая независимость и высокий уровень компетенций сохранялся в СССР вплоть до его незаконного роспуска, в том числе имелись великолепный математический аппарат, оригинальные схемотехнические и алгоритмические решения, часть которых могут быть применены и сегодня.

 

2.2.         Уже известный факт, что 26 лет капиталистической деградации, грабежа, коррупции, отрицательного кадрового отбора нанесли России бОльший ущерб в демографии и экономике (включая её примитивизацию), чем Великая Отечественная война, а в технологиях, в том числе в критических, происходит катастрофическая потеря компетенций. Причем признаков возрождения пока не наблюдается.

             Во время одного из наших неформальных общений с китайскими коллегами/конкурентами они сказали, что в Китае внимательно следят и фиксируют, какие ещё компетенции потеряны в России и какие ещё технологические ниши китайцы заняли на российском рынке. При этом в России сейчас идёт даже не копирование иностранных, хотя бы китайских, технологий, а «наклеечный» подход – псевдороссийские фирмы наклеивают на импортные продукты российские лейблы, и они признаются российским продуктом, например, тем же ТОРП – телекоммуникационным оборудованием российского происхождения. Система ТОРП на практике не защищает российского производителя, мало того, так как к ней приложились гайдарыши МЭР, то наклеечным псевдороссийским фирмам при поддержке их реальных владельцев получить ТОРП легко, а чисто российским с их малыми объемами и при сопротивлении иностранных компаний крайне затруднительно.

            Недавний пример того, как происходит уничтожение компетенций и создание для России дополнительных рисков. Одна из компаний нашего содружества - небольшая чисто российская компания, созданная МИФИстами еще в начале 90-х и не имеющая и никогда не имевшая иностранных владельцев и обязательств перед иностранными фирмами по применению их компонентов. Эта компания в год производит до 5 тыс. продвинутых телекоммуникационных приборов (магистральные маршрутизаторы и уровня ядра сети, универсальные шлюзы безопасности и пр.) общей стоимостью порядка 100 млн.руб. для банков, промышленных компаний, «Роскосмоса» и др. Оборудование с собственными нестандартными программно-математическими и схемотехническими решениями, с использованием российских и иностранных, но безBIOSных и беззакладочных компонент, сверхнадежное – без сбоев на протяжение свыше 10 лет в непростых условиях. Вся разработка и всё производство полностью в России.

            В частности, компания традиционно поставляла свое оборудование крупному российскому банку. Однако в этом банке закупки сверхсложного технологического оборудования решили поручить не тем, кто в этом разбирается (как было ранее), а «манагеру», да ещё с премиями за экономию. Манагер решил провести конкурс: поступили две заявки, от нашей компании и от наклеечной псевдороссийской фирмы с китайскими поделками, предложившей цену в полтора раза ниже нашей компании, что не покрывало даже закупку комплектующих, то есть демпинг. Манагер получил премию за «экономию» и, возможно, не только от банка. А псевдороссийская фирма, подождав, когда наша компания демонтирует производственную линию, выпускавшую оборудование для этого банка, выполнила контракт только частично и потребовала резко поднять цену с готовностью обанкротиться в противном случае. Манагер побежал к нашей компании, но там предложили банку оплатить восстановление производственной линии и заключить контракт с частичной предоплатой (для закупки комплектующих по оптовым ценам) сразу на всю партию (2 тыс. приборов). Манагер отказался. Итого: наша производственная линия ликвидирована (восстановление пока возможно, но уже дорого), банк закупил китайские поделки с непонятными сроками беспроблемной эксплуатации, а в российской финансовой телекоммуникационной системе появились ещё 2 тыс. неопределенностей, которые могут непредсказуемо «рвануть» в «нужный» момент.

            Чисто российские инновационные компании в силу небольших объемов производства (крупных компаний нет, есть, в основном, малые), не имеют таких возможностей для надлежащего взаимодействия с регуляторами и продвижения своей продукции даже на российском рынке, как иностранные корпорации и аффилированные с ними «наклеечные» фирмы. А потери даже небольших кусочков рынка могут быть для российских компаний фатальными.

            Часть 3 следует.